Славянский праздник Маковей( Ламмас)

Колесо года. Славяне: Зажинки и Спожинки.(Ламмас)

Календарное 1-е августа (старый стиль) ранее было на востоке не столько днём начала жатвы, тот определялся практическими соображениями, сколько «Маковея». Имя это народная этимология связала с маком. В этот день собирали созревший мак, из которого пекли «шулики» (Малороссия). По новому стилю этот церковный праздник сместился, соответственно, на 14й день августа. По-видимому, начало жатвы у нас отмечалось менее торжественно, чем её окончание — Спожинки, и не привязывалось особо к церковному календарю, завися лишь от широты и погоды. А вот Спожинки в северных областях связывались с Успением — 15 августа по старому стилю (теперь православная церковь празднует его 28 августа, добровольно разорвав связь с полем и миром). Южнее — на Украине — ориентировочно Спожинки соотносились с Первым (Медовым, когда заламывали и приносили в церковь соты) Спасом, отмечавшимся 6 августа (теперь 19 августа).

Начало Жатвы, Зажинки, как уже сказано, разнилось в зависимости от региона и от погоды. На Украине, например, это происходило примерно «через неделю после Петровок» (т.е. в первой декаде июля), а в Тульской губернии начинали жать рожь с 16 июля (старый стиль, т.е. для нас в конце июля). Первый сжатый сноп в Тульской губернии назывался «именинным», вечером его приносили с песнями на гумно. Впереди шёл хозяин со снопом, за ним жнецы и работники (некогда именинный сноп приносился на барский двор). Именинный сноп обладал особыми свойствами: с него начинали молотьбу, его соломой кормили больную скотину, зерно от него виделось целебным для людей и птицы. Как сообщает И.П. Сахаров, «без именинного снопа не бывало посева», т.е. его зерном засевали поле под новый урожай, передавая ему силу и благо старого. Ещё один интересный момент — то, что на практике «Велесову бородку» оставляли не только в конце жатвы (как обычно пишут), но кое-где и в начале. В Костромской губернии, например, при начале работ оставляли на поле клок несжатого хлеба как «Волотка на бородку» (фольклорист поясняет, что «Волоткою» именовался верх снопа, а колос «волокном»). Так же Сахаров сообщает, что и в Малороссии старухи перед жатвою «завивают бороду Велесу» и что до этой бороды «во всё жнитво не касается рука жниц».

Сама жатва всегда была временем тяжёлого труда: под палящим солнцем, не разгибая спины, с волдырями на руках от жестких стеблей. И всё же работа, бывшая залогом процветания всего следующего года, породила красивейшие песни.

Жнеи молодые,
Серпы золотые!
Уж вы жните, жните,
Жните, не ленитесь,
А обжавши нивку,
Пейте, веселитесь!

Или
ВгорУ, сонечко, вгорУ,
Хай я нивоньку дожнУ.
Ой, лане-ланОчку,
Скажи ж мені правдОчку,
Чи будемо ми в кінці,
Чи будемо ми в вінці?
Ой, будЕм, доню, будЕм,
Лише нивоньку дожнЕм!

О весьма интересном обережном обычае-заклинании поры жатвы рассказывает Сахаров (приурочивая его к 5 августа, т.е. ближе к концу работ).
«Рачительные домоводицы из наших поселян находят нужным заклинать жнивы. Это, говорят они, будто нужно для того, чтобы нечистая сила не поселилась на жнивах и не выжила с пажитей скот. Для сего они, раннею зорёю, выходят на жнивы с маслом конопляным. Обращаясь на восток, говорят: «Мать сыра-земля! уйми ты всяку гадину нечистую от приворота, оборота и лихого дела». Проговоривши, выливают на землю масло. Потом, обращаясь на запад, говорят:«Мать сыра-земля! Поглоти ты нечистую силу в бездны кипучие, в смолу горючую». После сего выливают масло на землю. Обращаясь на юг, говорят: «Мать сыра-земля! Утоли ты все ветры полуденные со ненавистью, уйми пески сыпучие со метелями». Обращаясь на запад, говорят: :«Мать сыра-земля! Уйми ты ветры полуночные со тучами, содержи морозы со метелями». Здесь бросают сткляницу на землю»
Даже в достаточно скептическом пересказе фольклориста можно ощутить отголосок Силы...

На Руси, насколько есть возможность судить, более богатая обрядность связана не с началом жатвы, а с её окончанием, c Обжинками. Другие названия — Спожинки, Оспожинки, Госпожинки, Спожиницы, Обжинки, Вспожинки, Дежень, Овсяница, Оложиницы, Засидки, Складчины и т.д. (надо сказать, что одновременно в это время в степных областях начинался посев озимых, сопровождавшийся своими обрядами — Досевки, обычно три дня до Успения, три дня после. Но это уже отдельная тема.)

Как видно из диалектных названий — Складчины, Засидки, Талака (белорусское, украинский аналог «толока» — работа всем миром) — действо Спожинок носило мирской, общинный характер. На Руси вскладчину варили пиво, убивали барана, пекли пироги и сзывали родных и соседей праздновать окончание жатвы. Ранее в угощении своих людей принимал участие местный барин, обеспечивая праздничное застолье всему селу. Иногда мужчины общины несли каравай от всего мира — «ударить барину челом на новой новине», тот же, в свою очередь, угощал посланцев. В это же время жницы выходили в поле, обвязывали последней соломой серпы, и потом катались по стерне, приговаривая:
«Жнивка, жнивка, отдай мою силку: на пест, на колотило, на молотило, на кривое веретено!»
Как и первый, последний сноп именовали часто «именинным» (или «именинником»), наряжали в сарафан и кокошник, кое-где к нему приделывали руки, и с песнями несли на гостинный двор. Во время праздничного пира сноп все время стоял на столе. В Юхновском уезде Смоленской губернии две женщины несли именинный сноп на руках на господский двор, а другие пели и плясали вокруг. На дворе же одна из женщин выходила с веником и секла сноп с припевами (из краткого упоминания Сахарова не ясно, не местная ли это попытка изгнать потенциально вредную силу, как на западе). В Белоруссии последний сноп именовали «бабою», и тоже иногда повязывали платком и надевали на него рубаху.
Кроме того, в Белоруссии, как и на Украине, где обычай последнего снопа был, похоже, не распространён (?), на Обжинки жницы ходили по ниве, собирая оставшиеся пропущенные колосья и сплетая из жита венок. Одна из девушек одевала его на голову и все собравшиеся с песнями шли к хозяйскому двору. Хозяин поля (или местный помещик-пан) целовал девушку, принимал венок, вешал его под образами, а пришедшим (или всему селу) ставил угощение. Важно, что на следующий год около 6 августа из него выколачивали зёрна и сеяли на новом лану.
Одна из песен Обжинок (орфография Н.Маркевича в издании 1860г.)
Ой чіе-жъ то поле
Зажовтило, стоя?
Иванове поле
Зажовтило, стоя;
Женьци молодыіи,
Серпи золотиіи,
Ой чіе-жъ то поле
Задримало, стоя?
То Грыцькове поле
Задримало, стоя;
Женьцы все старыіи,
Серпи все стальныіи;
А мы свому пану
Изробылы славу:
Жытечко пожалы,
Въ снопы повязалы,
У копи поклалы.
А мы свому пану
Изробылы славу:
Ой паночку нашъ,
Обжиночкив часъ!

Наиболее известный обычай Обжинок — «завивание или верчение бородки». На поле оставляли несрезанными сколько-то колосьев, связывая их красной ниткой или выплетая из них косицу на манер бороды и пригибая колосья к земле, так что получалась арка. Иногда бороду ещё и закапывали в землю вместе с хлебом-солью, а сверху клали камень. Трава вокруг «бороды» выпалывалась. Кое-где, как на Волыни и Подляшье, «бороду» украшали цветами и лентами. Иногда само выплетание «бороды» осуществлялось ритуально-непросто, как, например, в Костромских краях:
«...Большуха завивает несжатые волотки, но не голой рукой, а с прихваткой, т.е. спускает рукав рубахи и, прихватив его, завивает волотки по солнышку...При этом говорит: вот тебе, Илья, борода, на лето уроди нам ржи да овса!»
Кому предназначен дар — говорили по-разному: Волосу, велету (велеты/волоты — древние могучие или предки, или, скорее, великаны-предшественники людей), Спасу, Николе и т.д. Звали заплетённые колосья и «козой», и «перепёлкой», и «дедом». Объясняют такой обычай, как и совершенно аналогичный в Западной и Северной Европе, представлением о духе зерна, живущем в последних колосках. Некоторые исследователи полагают, впрочем, что «борода» — позднейшее, символическое замещение ритуальной человеческой жертвы-«посланца» к предкам в благодарность за урожай. Явно не случайно здесь и упоминание Волоса, имени, отождествляемого с Велесом, и аналогии с Западной Европой и зерном «коню Вода».
Духу зерна (или божеству, или предкам) оставляли, как уже сказано, и дары: в Полесье: в последние колоски клали хлеб и соль. На Черниговщине ставили хлеб, соль и сосуд с водой. В последнем случае приговаривали:
Оце тобі, борода,
Хлеб, соль и вода!.
А потом ещё и добавляли: «Роди, Боже, на всяку долю: бедного и богатого!»
С «бородкой», как и с венком, и с именинным снопом, связан мотив передачи плодородия в нескончаемом круговращении лет. Из колосков «бороды» выминают немного зерна и закапывают в землю или просто сеют между стеблями той же «бороды». Мальчики могли пролазить через стебли бороды, что б были богаты. Тогда же девушки ворожили на урожай, кидая себе за спину серп. Если серп, падая, ударится о землю острым концом — урожаю на следующий год быть, но если тупым краем или рукояткой — примета плохая.
Был про «бороду» целый ряд песен:
Сидить ворон на копі,
Дивується «бороді»:
Ой, чия ж то «борода»,
Сріблом-золотом обвита?...

Или на Руси:
Уж мы вьём, вьём бороду
У Гаврилы на поле,
Завиваем бороду
У Васильевича да на широком,
У Васильевича да на широком.
На нивы великой,
На полосы широкой,
Да на горы на высокой,
На земле чернопахотной,
На землице на пахотной...

Уже упоминался общинный характер жатвенной обрядности, что и не удивительно: жать даже личный надел всегда приглашали людей, обычно соседей, в свою очередь помогая потом им. Это был и способ выполнить тяжелую работу до дождей, и способ крепить связи между людьми, ту общину, которой веками держалось село. То на чём строится традиционная жизнь — единство и сотрудничество (как и на обратной их стороне — ответственности перед соседом и контроле «мира», отнюдь не всегда лёгком). По сути, эти основы противоположны привычной большинству атомизированной городской культуре, где и ответственность и помощь, в основном, переданы социальным службам: вольготней в радости, да в беде не как-то не очень... Вот записанная в 1893-м году, в Костромской губернии «помочанская» песня, посвященная непременному угощению потрудившихся на Выжинках:
Ты хозяин наш, ты хозяин,
Всему дому господин!
Наварил, сударь, хозяин,
Пива пья-пьянова про нас!
Накурил, сударь, хозяин,
Зелёнова, братцы, вина!
Нам не дóрого, хозяин,
Твоё пиво и вино!
Дорогá, сударь да хозяин,
Пир-беседа со гостьми!
Во беседушке, хозяин,
Люди добрые сидят,
Басни ба-бают, рассуждают,
Речь хорошу говорят…


(с)Рогнеда_Варгамор